Купил билет в СВ за 10 тысяч, вдруг заходит пара из плацкарта с просьбой поменяться: «Жадный, думает только о себе»
Поезд тронулся. Я устроился на полке, налил чай, раскрыл роман. Атмосфера была именно такой, о какой мечтал: мягкий свет, размеренный стук колёс, лёгкий запах свежевыстиранного белья.
И тут - скрип двери. Я поднял глаза и едва не поперхнулся чаем.
На пороге стояла пара лет тридцати: мужчина в спортивной куртке и женщина с растрёпанной причёской. Оба усталые, взмыленные, за плечами - огромные сумки, которые едва протиснулись в проём.
- Добрый вечер, - начал мужчина, мнительно переминаясь. - У нас тут такая ситуация… Мы в плацкарте. Там холодно, тесно, шумно. Может, вы согласитесь поменяться с нами?
Я моргнул, откладывая книгу.
- Простите, что? - переспросил я, не веря своим ушам.
Женщина поспешила уточнить, мягко, почти жалобно:
- Ну да, - сказала она. - Вы же один. Вам, наверное, всё равно, а нам вдвоём тут было бы очень удобно.
Я усмехнулся.
- Подождите… вы серьёзно предлагаете мне отказаться от СВ, за которое я заплатил десять тысяч, и пойти в плацкарт за две с половиной?
Мужчина нахмурился:
- А какая разница? Всё равно поезд один, едем в одном направлении.
Я посмотрел на них внимательнее. Оба выглядели так, словно ночь не спали. Наверное, им действительно было тяжело. Но их предложение звучало абсурдно.
- Для вас, может, разницы и нет, - сказал я, - но я билет сюда покупал специально, чтобы спокойно доехать. Зачем мне добровольно менять комфорт на шум и сквозняки?
Женщина шагнула ближе, голос её стал мягким, почти умоляющим:
- Мы же вас по-человечески просим… Понимаете, у нас в плацкарте люди громкие, ребёнок соседский плачет, всё трясётся. Мы устали до ужаса. Тут бы нам было хорошо.
Я сделал паузу, глотнул остывающий чай и спокойно ответил:
- Вы знаете, вы сейчас выглядите так, будто зашли в ресторан, где я ужинаю, и просите отдать вам мой стейк только потому, что у вас в руках булочка из «Пятёрочки». Серьёзно?
На лице мужчины мелькнула тень раздражения.
- Ну и ладно, - буркнул он. - Люди другие, может, добрее оказались бы.
Я пожал плечами:
- Может быть. Но точно не глупее.
Они постояли ещё пару секунд, обменялись взглядами и, недовольно бурча, вышли обратно в коридор.
Дверь закрылась, а я снова остался наедине с книгой и стуком колёс. Но настроение слегка испортилось.
Весь оставшийся день я ловил их взгляды через стекло купе. Они нарочно проходили мимо, громко обсуждая «жадных людей, которые думают только о себе».
Вечером зашла проводница с подносом чая. Она заглянула в купе и спросила:
- Молодой человек, к вам тут пара не заходила случайно?
- Заходила, - кивнул я. - Хотели поменяться местами.
Проводница усмехнулась, покачала головой:
- Вот уж чего не видела - так это чтобы из плацкарта в СВ пытались переселиться. Обычно наоборот бывает: из СВ сбегают в плацкарт - там веселее, компания, песни под гитару.
Я улыбнулся:
- Ну, у всех свои мечты.
Я закрыл дверь, устроился поудобнее и позволил себе то, за что, собственно, и заплатил: тишину, покой и горячий чай в тонком подстаканнике.
И знаете, я понял: ни за какие деньги я бы не променял это спокойствие на чужие просьбы. Потому что иногда покой действительно дороже любых компромиссов.
Казалось бы, после нашего разговора история закрыта. Но я ошибался.
Часа через два, когда поезд уже мчал сквозь ночные просторы, дверь моего купе снова тихо скрипнула. Я поднял глаза от книги и увидел всё ту же пару. Только теперь они выглядели ещё более решительно.
- Слушайте, - начал мужчина, стараясь говорить вежливо, но в голосе чувствовалось раздражение, - ну нельзя же быть таким упрямым. Купе всё равно на одного пустует, зачем вам два места?
Я устало отложил книгу.
- Мы это уже обсуждали, - сказал я. - Я купил это место, чтобы ехать спокойно. Вы платили за плацкарт - значит, ваше место там.
Женщина вмешалась, тоном почти обвинительным:
- А по-человечески? У нас завтра похороны родственника. Нам надо выспаться. Вы же здоровый мужик, могли бы потерпеть.
Я вздохнул.
- Послушайте, я вас понимаю. Но это не повод нарушать правила. Если я уступлю вам, то завтра в СВ весь плацкарт переселится.
Мужчина скривился:
- Значит, жаловаться будем. Скажем, что вы вообще чужие билеты заняли!
Я поднялся, открыл дверь и спокойно сказал:
- Отлично. Пошли вместе к проводнице. Там и разберёмся.
Они переглянулись. Видно было, что «жалоба» - пустая угроза. Но отступать им было неловко.
В итоге мы втроём дошли до проводницы. Она выслушала и, закатив глаза, сухо произнесла:
- Ваши билеты - плацкарт. У него - СВ. Всё. Давайте без самоуправства, а то я составлю акт и высажу вас на ближайшей станции.
Женщина вспыхнула, замахала руками:
- Да как же так! Мы же по-человечески!
- По-человечески, - отрезала проводница, - это соблюдать правила.
Мужчина буркнул что-то нечленораздельное, и они наконец-то ушли.
Я вернулся в купе, закрыл дверь на защёлку и впервые за день выдохнул.
Всю дорогу после этого они больше не подходили. Но мимо моего купе всё равно ходили демонстративно медленно, переглядывались и шептались так, чтобы я слышал: «Вот жадный… сидит один, а люди мучаются».
Знаете, в какой-то момент я перестал злиться. Мне даже стало смешно. Я сидел в своём купе, пил чай и думал: «Как же у нас любят считать чужие деньги и чужой комфорт».
И только на рассвете, глядя в окно на просыпающиеся горы, я окончательно понял:
покой действительно стоит дороже любых компромиссов.
