Это наши нижние места. Мы их оплатили и с этой минуты я запрещаю вам сидеть здесь: как я поставила на место наглую попутчицу

Женщина лет сорока пяти, с подростком под мышкой и таким выражением лица, будто она тут главная поезда. И сразу без разогрева:

- Девушка, - говорит мне голосом строгой завучихи, - а ваша дочка чего так орёт? Хохочет, как на ярмарке. Это ж не цирк, а транспорт.

Я глянула на ребёнка: она сидит, смотрит мемы на телефоне и тихонько хихикает. Ну да, смех есть, но до «орёт» явно далеко. Решила промолчать.

Прошло минут тридцать. Я достала книжку, раскрыла, погрузилась в чтение. Но тут снова:

- Девушка, а вы бы страницы потише перелистывали. Они у вас так шуршат, что мне прямо в ухо.

Я едва не прыснула от возмущения. Страницы! Шуршат! Вот это новый уровень придирок. Но снова взяла себя в руки.

Дальше больше. Дама усаживается на край моей полки и с самым будничным видом говорит:

- Пальто своё уберите. Мы тут с сыном присядем, сверху жарко.

- Простите, но это наши места, - отвечаю я.

- Ну и что? Всё равно молчите. Что, сложно уступить?

И уселась. Сын разложился рядом и достал пакет семечек. Щёлк! Лузга летит на пол.

Я встретилась взглядом с дочкой. Она глазами показала: «Мам, держись».

Но терпение моё начали испытывать по полной.

Через час:
- Девушка, ноги не тяните, мне тут сидеть неудобно.

Через два:
- Девушка, покормите ребёнка потише, пакеты громко шуршат.

Через три:
- Девушка, у вас вода капнула, а мы по полу ходим.

К вечеру я уже чувствовала себя резинкой, растянутой до предела. И вот настал момент. Женщина снова усаживается на моё место и заявляет:

- У нас верхние полки, а тут удобнее. Ну и что, что ваши билеты? Людьми надо быть!

Я встала, посмотрела прямо ей в глаза и спокойно, но твёрдо сказала:

- Слушайте внимательно. Это наши места. Мы за них заплатили. С этой минуты вы здесь не сидите. Никогда. Точка.

Вагон будто выдохнул. Сосед сверху замер с телефоном, бабушка напротив перестала вязать, даже проводница из коридора заглянула.

Женщина раскрыла рот:
- Ой, какая нервная!

- Правильно. И принципиальная, - ответила я.

Она что-то пробурчала про «хамство» и поползла на верхнюю полку. Сын с семечками за ней.

Повисла тишина. Дочка наклонилась и шепнула:
- Мам, я горжусь тобой. Это было шикарно.

А мужчина из соседнего купе тихо сказал:
- Браво. Так с такими и надо.

Оставшийся путь мы ехали спокойно. Сверху иногда слышалось недовольное сопение, но это уже было их личное пространство. Моё оставалось при мне.