Это наши нижние места. Мы их оплатили. С этой минуты я запрещаю вам сидеть здесь: как я поставила на место наглую попутчицу
Она была лет сорока пяти, с сыном-подростком и лицом человека, который по определению всегда прав. Едва мы сели, началось:
- Девушка, - она заговорила тоном начальницы отдела кадров, - а ваша дочка почему так громко смеётся? Прямо ржёт, честное слово. Это ж поезд, а не цирк.
Я посмотрела на дочку. Та сидела, читала мемы и тихо хихикала. «Ржёт» - явно преувеличение. Но ладно, промолчала.
Проходит полчаса. Я достаю книжку, начинаю читать.
- Девушка, - снова её голос, - вы бы страницы так громко не шелестели. Здесь акустика, у меня прямо в ухо.
Я едва не подавилась от возмущения. Страницы шелестят! Это уже уровень высшей математики по придиркам. Но снова сдержалась, сделала вид, что не слышу.
Потом она села прямо на край моей нижней полки и заявила:
- Пальто своё уберите. Я тут с сыном посижу, нам удобно.
- Простите, но это наши места, - возразила я.
- Ну и что? У нас верхние полки. Там сидеть неудобно, жара. А вы всё равно молчите, вам что, жалко?
И села. Сын её развалился рядом и достал семечки. Лузга полетела на пол.
Я переглянулась с дочкой. Она глазами показывала: «Мам, держись».
Но это было только начало.
Через час:
- Девушка, а вы ноги бы не вытягивали, я тут сижу, мне мешает.
Через два:
- Девушка, ребёнка своего кормите потише, пакеты шуршат.
Через три:
- Девушка, у вас вода капнула на пол, а мы тут ходим.
К вечеру моё терпение уже напоминало старую резинку - вытянутая, белёсая, вот-вот лопнет. И оно лопнуло.
Она опять уселась на моё место и заявила:
- Я тут сижу, потому что у нас верхние полки. Ну и что, билеты-билеты! Уступать надо!
Я встала, посмотрела на неё прямо и сказала:
- Послушайте внимательно. Это наши нижние места. Мы их оплатили. С этой минуты я абсолютно серьёзно запрещаю вам сидеть здесь. Вообще. Всё. Конец фильма.
Весь вагон замер. Сосед сверху чуть не выронил телефон, бабушка через проход перестала вязать, проводница выглянула из купе.
Женщина округлила глаза:
- Ой, какая нервная!
- Ага, и очень принципиальная, - ответила я.
Она что-то буркнула про «невоспитанных людей» и полезла на верхнюю полку. Сын с семечками за ней.
В вагоне повисла тишина. Дочка посмотрела на меня и прошептала:
- Мам, я тобой горжусь. Это было эпично!
А один мужчина из соседнего купе даже подмигнул:
- Браво, девушка, так их и надо.
И остаток пути у нас наконец-то было тихо. Правда, сверху иногда слышалось недовольное фырканье, но это уже было их личное пространство, а не наше.
