Почему я больше никому не уступаю место в поезде: уступила нижнее бабуле «божий одуванчик» и горько пожалела - она тут же показала свое истинное лицо

Но спокойствию не суждено было продлиться.

На ближайшей станции в вагон поднялась пожилая женщина - с виду типичная «божий одуванчик»: седая, в аккуратном платочке, с маленьким чемоданчиком и мягкой улыбкой. Она двигалась медленно, оглядываясь, и обратилась ко мне с тихим голосом:

- Девушка, миленькая, у вас нижняя полка? А можно я у вас посижу чуть-чуть? А то ножки совсем не держат, пока проводницу дождусь...

Конечно, я не смогла отказать.
- Конечно, садитесь, - ответила я и даже помогла ей поставить чемоданчик.

Она села, поблагодарила, вздохнула, что «возраст уже не тот», и добавила:
- А то мне, представляете, верхнюю дали! Как же я туда залезу, я ж не горная коза.

Я вежливо улыбнулась, но внутри стало не по себе. Чувствовала, что разговор идёт к просьбе «уступить». И точно - через пять минут она произнесла то самое:

- Девочка, а может, ты мне полочку уступишь, а? А я на твоей, сверху, полежу... только вот у меня давление, боюсь упасть...

Я выдохнула. Мне было неловко отказать, вокруг сидели другие пассажиры, и взгляд «а ты что, бессердечная?» уже витал в воздухе.
- Ладно, - сказала я. - Хорошо, садитесь.

Она поблагодарила, перекрестила меня, пожелала здоровья и счастья, и я, чувствуя себя святой, полезла наверх.

Минут через двадцать я поняла, что совершила ошибку.

Во-первых, «бабуля» оказалась вовсе не такой тихой. Она достала из сумки пакет, и вагон наполнился запахом варёных яиц, жареной курицы и маринованных огурцов. Потом она начала ужинать с таким хрустом и причмокиванием, что половина вагона вздрагивала при каждом укусе.

Во-вторых, когда мимо прошла проводница, бабуля громко, на весь вагон, произнесла:
- Ой, дочка уступила мне полку! А то наверх эти молодые всё хватают, старикам не остаётся!

И посмотрела на меня с победной улыбкой.
В глазах у пассажиров я в тот момент стала не просто доброй, а, судя по их взглядам, - «наивной дурочкой».

Но дальше - хуже.

Когда я спустилась позже за водой, увидела, что бабуля уже развалилась поперёк полки, сняла носки, разложила вещи, подушку свою принесла. На мой взгляд она ответила снисходительно:

- Ты, доча, иди отдыхай, наверху-то свежо. А я тут полежу, спинка болит.

В её голосе не было ни благодарности, ни просьбы - только уверенность, что всё теперь так и должно быть.

Ночью я не спала. Сверху жарко, душно, рядом с головой кондиционер гудит. А внизу бабуля то ворчит во сне, то кашляет, то включает фонарик, чтобы «посмотреть, сколько время».

К утру я сползла вниз за сумкой - у меня там лежал телефон на зарядке. И застала картину: бабуля вытянула ноги на соседнюю полку, а на моей сумке, на моём полотенце (!) стояла открытая банка с вареньем.

- Осторожно, - сказала она, не моргнув. - Не урони, дорогое.

Я едва сдержалась.

- Простите, но это вообще-то мои вещи, - сказала я.

- Ничего страшного, - отмахнулась она. - Молодёжь сейчас всё вымоет, не гордись.

После этого я просто молча пошла к проводнице.

Проводница, девушка молодая, лишь кивнула и сказала:
- Таких, к сожалению, много. Они вроде бы «бабушки», но с характером. Сейчас решим.

Подошла, вежливо, но твёрдо:
- Женщина, место у вас наверху. Придётся пересесть.

Бабуля всплеснула руками:
- Да что вы! Я ж старенькая! Да мне дочка уступила!

- Не дочка, а пассажир, у которой билет на это место, - сухо ответила проводница.

Минут через пять ворчания и театральных вздохов бабушка всё-таки перелезла наверх. Правда, всю дорогу потом громко обсуждала, «какая нынче молодёжь пошла бессердечная».

А я сидела на своей нижней полке и думала, что урок получила ценный.

Не всё, что кажется добротой, ею является. И не всякий «божий одуванчик» - действительно добрый. С тех пор я никому в поездах место не уступаю. Потому что доброта - это не позволять себя использовать, а уметь сказать «нет» вовремя.