«Нижняя полка - моя, и точка!» - заявила попутчица. Вы наверху, вот туда и кладите свои вещи

- Нижняя полка - моя, и точка. Вы наверху, кладите вещи туда.

Я хотела поставить рюкзак под полку, где обычно хранят багаж. Но место было занято её чемоданом. Спорить не хотелось. Она говорила так уверенно, что я почувствовала себя виноватой.

Я затащила рюкзак наверх. Тяжело и неудобно, но это всего лишь сутки в плацкарте.

Билет купили в последний момент - командировка закончилась внезапно. Я оказалась на верхней полке, среди чужих запахов. Женщина внизу аккуратно расставила на столике термос, салфетки и контейнеры.

На соседней нижней полке сидел парень лет тридцати. Он слушал музыку и смотрел в окно. С самого начала он не произнёс ни слова.

Через полчаса мне стало душно. Я спустилась, чтобы размяться. Но не успела ступить на пол, как услышала:

- Вы надолго?

Я обернулась. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на меня.

- Ну... постою немного.

- Я разрешаю гостям сверху спускаться дважды в день, чтобы поесть. Но не больше пятнадцати минут. Здесь моё пространство, и я его берегу.

У меня пересохло во рту.

- Но это же общий вагон.

- Общий, конечно. Но вежливость никто не отменял. Вы купили верхнюю полку - значит, ваше место там. Я нижнюю - значит, моё. Логично?

Логики не было, но я промолчала. Поднялась наверх, чувствуя, как горят щёки. Парень на соседней полке поднял глаза и отвернулся.

К вечеру стало хуже. Я спустилась поесть. Села на край полки, достала бутерброды. Женщина сидела напротив, пила из термоса и смотрела на меня так, будто я заняла её место в театре.

- Вы знаете, некоторые специально покупают верхние билеты, а потом висят над чужой головой. Хотя в плацкарте цены одинаковые, но всё равно хитрят. Билеты в последний момент покупают. Вот и результат.

Я молча жевала. Внутри всё кипело, но слова застревали в горле. Почему я молчу? Почему не отстаиваю свои права?

Но я молчала. Привыкла. Не хотела скандала, хотя она устроила мне настоящий ад.

Пятнадцать минут прошли. Она посмотрела на часы, демонстративно. Я поднялась наверх.

Ночью я не спала. Было душно, воздух тяжёлый. Хотелось спуститься, открыть окно, но я боялась нарушить её покой.

Я злилась. На неё за этот театр. На себя за молчание. Всю жизнь так: промолчать, уступить, стерпеть. Проще же, думала я.

Но не проще.

В половине третьего она встала, шаркая ногами. Дверь тамбура хлопнула. Долго была тишина.

Когда она вернулась, я уловила запах табака. Слабый, но узнаваемый.

Утром она сидела на своей полке, листая телефон. Я спустилась, села на край и достала воду.

- Опять вы. С утра уже тут.

Я промолчала. Пила и смотрела в окно.

- Вы бы постелили нормально наверху, а то лазите туда-сюда. Надо было думать раньше.

Парень на соседней полке дёрнул плечом и замолчал.

Я поднялась наверх. Днём она снова выходила в тамбур. Ушла надолго. Когда вернулась, от неё сильно пахло табаком.

Я лежала и думала. В тамбуре нельзя курить. Это нарушение. Могут высадить, если кто-то пожалуется. Но я не видела, как она это делает. Доказательств не было.

К вечеру я решилась. Подождала, пока она встанет, и спустилась. Села на её место.

- Что вы себе позволяете? Это моя полка!

Голос сорвался. Парень на соседней полке вздрогнул и вытащил наушники.

- Я видела, как вы курите в тамбуре.

Она замерла. Лицо побелело.

- Неправда. Я не...

- Не врите. Сегодня днём и ночью тоже. Проводница спрашивала, не чувствую ли я запах. Я не ответила.

Это была ложь, но женщина не знала.

- Вы хотите на меня донести?!

Она шагнула ближе, голос дрожал.

- Нет. Я хочу, чтобы вы убрали свой чемодан и перестали решать, когда мне можно сидеть. Сделаете - я промолчу.

Она открыла рот, но ничего не сказала. Резко наклонилась, выдернула чемодан и бросила его на свою полку. Села, отвернулась к окну.

Я встала, убрала рюкзак под полку. Руки дрожали. Внутри было пусто. Как будто я сделала что-то важное и правильное.

Парень наклонился ко мне.

- Вы её видели?

- Нет.

- Я бы не смог соврать.

- Я не соврала. Просто дала ей почувствовать то, что чувствовала сама.

- Что именно?

- Беспомощность.

Он кивнул, надел наушники. Перед этим сказал:

- Она заслужила.

Я не ответила. Задумалась, заслужила ли она. Или я просто устала быть удобной?

Остаток пути она сидела у окна, отвернувшись. Не выходила, ничего не комментировала. Я спускалась, когда хотела, пила, ела, просто сидела. Делала всё, что раньше было под запретом. Но внутри не было радости.

За час до прибытия она заговорила.

- Вы думаете, вы правильно поступили?

Я подняла глаза.

- Не знаю. А вы?

- Я защищала свои границы. Купила нижнюю полку, имела право...

- Вы не имели права решать, когда мне сидеть. Это общее пространство.

- Вы меня шантажировали!

- Вы меня унижали два дня подряд. Каждый раз, когда я спускалась, вы комментировали мой билет и моё присутствие. Я ответила тем же.

Она замолчала. На лице выступили красные пятна.

- Я просто хотела спокойно доехать, без чужих над головой.

- Вы хотели власти.

Она развернулась, схватила сумку и ушла в тамбур. Дверь хлопнула.

Когда поезд приближался к станции, она вернулась. Молча стащила чемодан и собрала вещи. Я протянула ей упавший пакет. Она взяла, не глядя. Долго смотрела на меня.

- Вы такая же, как я, просто не хотите признавать.

И ушла. Вагон опустел. Парень вышел, кивнув на прощание.

Я сидела у окна и смотрела на перрон, людей, чужие жизни, которые пересекаются на сутки и расходятся. Внутри было странно. Не легче, но по-другому. Как будто что-то сломалось или срослось.

Вышла последней. Вокзал шумел: голоса, объявления, скрежет. На улице холодный ветер. Хотелось домой, в тишину, где никто не решает, когда мне сидеть.

Но внутри оставалось что-то. Вопрос. Она сказала: «Вы такая же, как я». Это засело занозой. Может, она права? Может, я такая же, просто раньше молчала.

Дома села у окна. Телефон завибрировал: «Как доехала?» Написала: «Нормально. Договорились». Ничего объяснять не стала. Посмотрела на свои руки. Вспомнила её лицо, когда она поняла, что проиграла. Свой голос - спокойный, жёсткий.

Раньше молчала. Уходила с ощущением, что хорошая, удобная. Теперь знаю: молчание не делает тебя лучше. Просто делает невидимой. И я больше не хочу быть невидимой.

Вечером достала рюкзак, расстегнула молнию. Внутри записная книжка с рабочими пометками. Открыла последнюю страницу и написала: «Сегодня я соврала. И не жалею». Закрыла, убрала.

Не знаю, стала ли лучше. Но стала честнее - с собой.

Источник: Дзен-канал “НЕчужие истории”