«Это ваши трудности. Я туда не полезу даже под пытками»: сосед по купе раскинулся на моей полке, будто у себя в спальне

Поезд отправлялся поздним вечером. В плацкарте царила обычная суета: одни расстилали постель, другие хлопотали с багажом, третьи уже разворачивали продукты из пластиковых контейнеров. Со мной был маленький ребёнок, мы заняли нижнюю боковую полку. Сначала я была довольна таким расположением: удобно, малышу не придётся карабкаться вверх, да и укладывать его получится раньше.

Наши попутчики по купе присоединились немного позднее. К верхней полке, расположенной аккурат надо мной, приблизился крупный мужчина... точнее, даже не просто мужчина, а весьма солидный гражданин весом около ста тридцати килограмм. Оглядев свою полку, самого себя и вновь взглянув на полку, он глубоко вздохнул.

— Не полезу я туда, — твёрдо объявил он, положив багаж на свободное место. — Как хотите, а мне там точно будет тесно.

Я беспомощно глядела на него: мой дитёныш уже клевал носом, готовясь заплакать.

— Извините, конечно, но билеты выдаются согласно местам, — тихо заметила я. — Нам с ребёнком полагается именно нижняя полка...

Тот лишь небрежно взмахнул рукой:

— Это ваши трудности. Даже под пытками не влезу туда.

Мой малыш громко заревел, прижавшись ко мне плечиком. Почти половина вагона обратила внимание на нас. Одни перешёптывались, другие качали головами. Воздух начал накаляться.

Я предприняла вторую попытку:

— Ну хотя бы попытайтесь, проверьте сами...

— Ни за что! — раздражённо ответил он. — Или вы думаете, я гимнаст какой-нибудь? Ещё упаду оттуда!

Видя бессмысленность дальнейших препирательств, я направилась искать проводника.

Проводником был мужчина среднего возраста, выглядевший утомленным. Выслушав мою просьбу, он задумчиво кивнул и направился вместе со мной в вагон.

— Уважаемый пассажир, ваша полка расположена вверху вагона, — уверенно заявил проводник. — Есть билет?

— Да есть, конечно, — пробурчал сосед. — Только вот мне там тесно будет, совсем неудобно.

Мужчина тяжело вздохнул, бросил взгляд на заплаканного малыша и двинулся вдоль вагона.

— Товарищи пассажиры, прошу откликнуться тех, кто готов уступить нижнее место. Маленький ребенок здесь, обстановка непростая...

Слышались голоса из соседних купе:

— А у нас малыш дома остался.
— Моя мама-пенсионерка рядом лежит.
— Ноги болят, высоко подниматься нельзя.

Проводник лишь пожал плечами.

— Видите ли, никто не соглашается поменять местами.

Что делать дальше, я совершенно не представляла: ребенок громко плакал, силы были на исходе, а мой верхнеполочный попутчик молча усмехался, будто его дело сторона.

Тогда проводник подал идею:

— Хорошо, поступим следующим образом. Малыша поднимем наверх, ведь он совсем легкий. Вы останьтесь здесь внизу, присаживайтесь. Как-нибудь разберемся.

Делать было нечего. Я положила ребенка на верхнее место, предварительно постелив одеяльце и обложив сумками, чтоб не упал. Себя оставила внизу, примостившись на краю бокового сиденья.

Тот мужчина, кому досталась неудобная верхняя полка, расположился на моем месте, аккуратно разместил свои пожитки и удобно вытянул ноги.

— Так гораздо удобнее, — произнес он, даже взгляда в мою сторону не бросив.

Я прикусила губу, удерживаясь от резких слов.

Ночь прошла тяжело. Ребенок сверху похныкивал и беспокойно ворочался, мне приходилось постоянно вставать проверить, не свалился ли он. Мужчина спокойно посапывал неподалеку, раскинувшись расслабленно, словно находился у себя дома.

Путешественники вокруг обменивались взглядами, выражающими недовольство, однако никто не решался вмешиваться — каждому хотелось сохранить собственное удобство.

Ближе к рассвету ребенок наконец уснул крепким сном, а я сидела полузасыпая и размышляла: зачем вообще покупать верхний билет, зная наверняка, что там будет некомфортно?

Но ответ оказался очевидным: рассчитывая, что кто-то другой уступит свое место.

И, увы, в большинстве случаев именно так и происходит.